Йога Царя: Йога Свободы И Величия Духа. Книга I. Песнь 5 “Савитри” Шри Ауробиндо

Йога Царя: Йога Свободы И Величия Духа

Книга I. Песнь 5

Он знание это получил впервые от обычных смертных.
Допущенный преодолеть скрывающую светлый ум завесу,
Которая висит меж нашей мыслью и абсолютным виденьем,
Он обнаружил дверь мистическую в мир оккультный,
5. Что существует рядом с родником предвиденья в душе,
И заглянул туда, где пребывают крылья райского блаженства —
В пространство молчаливое, в котором всё известно изначально.
К сомнениям разным и всяким убеждениям безразличный
И жаждущий лишь одного реального открытого толчка,
10. Он разрубил оковы разума, что оплетают сердце человека,
Отбросив прочь ярмо материального закона.
Привычки тела теперь уже не связывали силу духа:
Хотя жизнь прекратила своё биенье, не вторглась смерть в него —
Отважился он жить, когда дыхание с мышлением затихли.
15. Так смог шагнуть он в то магическое место,
Которое увидеть вряд ли можно торопливым взором,
На миг лишь отвлеченным от всяких разных размышлений разума,
От бедности земного взгляда на Природу.
Всё, что познали Боги, здесь было всем известно.
20. Здесь, в зале сокровенном, закрытом и безмолвном
Хранятся рукописи все без исключения вселенского писца;
Есть там скрижали и священного Закона,
И список Книги Бытия.
Присутствуют там тексты и глоссарий правды Вед.
25. Там ритмы и параметры движений звезд,
Что знаменуют все движенья человеческой судьбы —
Те значимые силы чисел и форм земных,
Тот тайный код истории людского мира,
Соотношение Природы и Души —
30. Записаны во глубине таинственного сердца Жизни.
Здесь в проблесках пространства памяти людского духа
Он смог восстановить те проливающие свет заметки на полях
Двусмысленного, неразборчивого свитка, записанного световыми точками,
И прояснить преамбулу, условие спасительное
35. В том темном Соглашении, при помощи которого царит всё то,
Что поднимается из сна Природы материальной,
Чтобы в другие, новые одежды облечь Предвечного.
Он смог перечитать сейчас и заново истолковать в том свитке всё:
Причудливые символы, разрозненные, трудные для понимания знаки.
40. Он смог растолковать пророчество и парадокс оттуда,
Загадочные фразы и выражения непонятные,
Глубокий остроумный смысл противоречий в повторах истины
И распознать законную необходимость
Условий тяжких могучей той работы —
45. Тяжелый невозможный геркулесов труд Природы
В жизнь претворить могли лишь магия искусства Её мудрого,
Закон противодействия богов
И весь набор противоречий неразрывных.
Великая, в безмолвии пребывающая, Мать,
50. Используя в своём вселенском трансе для сотворения и радости, и горя
Санкцию Вечности на некое рождение формы,
Неудержимо принимает для исполнения работы
Решимость, чтобы в неосознающем мире познавать,
Решимость, чтобы жить под властью смерти,
55. Неутомимое стремление к восторгу в сердце плоти
И исполняет с помощью явления души
При чудодейственном рождении в плазме космоса
Таинство соглашенья Бога с Ночью.
Космический безмолвный Ум услышал еще раз
60. То обещание Предвечного своей творящей Силе,
Что к жизни вызвало срасти господни мира,
Крик смертного рождения,
А также начертало первый стих трагедии во Времени.
Из тех глубин возникла похороненная тайна мира;
65. Вот, Ашвапати прочитал указ, хранимый
В архивах тайника души, закрытых прежде,
И рассмотрел и подпись, и печать в нём огненную Мудрости
На выполняемой, покрытой тайною работе трудноразличимой Силы,
Которая в самом Неведении ступени Света строит.
70. Глаза бессмертные открыло божество, доселе спящее:
Увидел он бесформенную мысль в бездушных формах,
Познал Материю, несущую во чреве ощущение духовное,
И Разум, что посмел Непознаваемое изучать —
Дитя Златое, которое вынашивает Жизнь.
75. В мысль с её чистой пустотой излился свет,
Передающий замысел вселенной знаками души —
Он изнутри читать стал мира внешнего писание:
Загадка потеряла свое смутное обличье и прояснилась.
Важнейшую страницу озарило сияние свыше.
80. В причуды времени намерение вмешалось,
Замысел встретил ковыляющую поступь Случая,
Судьба же обнаружила связь некую событий Воли, способной видеть;
Пространство прежнее немое наполнилось сознанием безбрежным.
В той Пустоте увидел он всеведущего Вседержителя на троне.

85. Желание, безмерная надежда охватили его сердце в тот момент,
И чтобы разглядеть сверхчеловека форму,
К незримым и духовным высям глаза он поднял
В стремлении опустить на землю мир великий.
Должны были стать ему домом небеса, что промелькнули пред его глазами.
90. Ярчайшее божественное солнце без всякого сомненья вскоре озарит
То помещение сумрачное с его лестницею темной внутренней,
Душу ребенка в детском крохотном саду
Среди предметов для занятий, постигаемых с трудом,
Душу, которая перерастает ранние основы интеллекта
95. И имитацию искусства земной Природы,
Свой диалект земной меняя на язык от Бога,
Исследуя Реальность в знаках бытия
И изучая логику божественного Бесконечья.
И этот Идеал стать должен повседневной истиной Природы,
100. Людское тело — озариться Богом, пребывающем внутри,
Сердце и ум — почувствовать единство с миром сущим,
Душа осознающая — жить в мире осознания.
Как будто сквозь туман пик высочайший показался,
Величие проявилось вечно существующего Духа,
105. Который в некий фрагментарный мир был изгнан,
В среду одних подобий божественных явлений.
Подобья эти больше не могли служить преображенью Ашвапати;
Гордость Бессмертного отвергла роковой удел
Жить скрягой, заключившим слишком скупую сделку, лежащую
110. Между ничтожностью наших земных надежд
И сострадательностью необъятных Безграничий.
Достигнутая им высота отвергла слабость состояния земного:
Неудовлетворенная таким ограниченьем, широта его
Отпрянула от жалкого согласия с условиями Природы,
115. С презрением отвергла неприятный сокращенный договор.
Исполнены в нём были начала только;
И кажется, что лишь была заложена Материи основа —
Основа лишь машины абсолютной, без души.
Иль всё казалось подогнанным из половинчатых идей,
120. Иль мы тисками обличия земного зажали
Несовершенный быстрый проблеск божественных явлений,
Догадок и изменений небесных форм.
Сам хаос себя здесь соотносит с неким миром —
Структурой некой недолговечной, которая дрейфует в пустоте:
125. Обрывки знаний и искры силы, не раскрывшие себя,
Краткие вспышки красоты в земных недолгих формах,
Отображения единства разрушенной Любви
Плывут, как будто «зайчики» зеркальные от солнца в небе здесь.
Скопления густые незрелых пробных жизней
130. Увязаны всецело в мире нашем мозаичном.
Нет совершенного ответа на наши упования;
Есть лишь безмолвные слепые двери без всякого ключа;
Напрасно мысль стучится и свет, присвоенный себе, несет.
Сердца, обманутые фальшью, что нам всучили на рынке жизни,
135. Представ перед утраченным божественным блаженством, цепенеют.
Есть грубый корм, чтобы насытить ненасытный ум,
Есть трепет нашей плоти, но нет волнения души.
Здесь даже тот восторг глубокий, который может Время дать,
Является лишь подражанием блаженству, что не познано умом,
140. И искаженным изваянием экстаза,
Счастьем израненным, которое не может с этим жить,
Мгновением коротким радости ума иль восприятия,
Подброшенного вселенской Силой телу – её рабу,
Или подобием восторга, навязанного нам
145. Неведением в его сералях.
Ибо всё то, что мы приобрели, быстро теряет цену,
Как старый обесцененный кредит в банке у Времени,
Как чек несовершенный, который Несознанием подписан.
Усилие любое, чтобы что-то сделать, сопровождает нелогичность,
150. И хаос ожидает каждый космос, сформированный уже:
Зерно провала скрывается в любом успехе.
И Ашвапати видел сомнительность всех обстоятельств здесь,
И неопределенность мысли человека, самонадеянной и гордой,
И мимолетность достижений его силы.
155. Он – человек разумный в неразумном мире,
Он – остров в море Неизвестного,
Он – малость, что пытается великой быть,
Животное с врожденной интуицией от бога.
Вся жизнь его – история, слишком обычная для пересказа,
160. Дела его – суммируя их вместе, дают пустяк, ничто,
Сознание его – светильник, зажженный, чтобы потом угаснуть,
Его надежда – лишь звезда над колыбелью и могилой.
И всё ж судьба великая стать может и его судьбою,
Поскольку вечный Дух есть его истина.
165. Он может заново создать себя и окружение своё,
И мир, в котором он живет, сформировать, как нужно:
Во Времени – невежда он, вне Времени – сам Знающий,
Он есть то «Я», что выше и Природы, и Судьбы.

И отстранилась его душа ото всего, что сделал он.
170. Умолк назойливый и бесполезный шум от бренного труда,
Дней непрестанный кругооборот отброшен;
Затихло в отдалении многоголосие шагов всей жизни.
И лишь Безмолвие осталось его единственным партнером.
Бесстрастны и свободным от всех земных надежд стал он —
175. Фигурою в обители незримого Свидетеля,
Которая шагами измеряет обширный зал собора его мыслей,
Лелея к небу устремленные невидимые крылья,
Под сводами, что смутно различимы в бесконечьи.
Зов был ему из тех высот непостижимых;
180. Индифферентный к небольшому аванпосту Разума,
Он в царстве пребывал обширном самого Предвечного.
Всё существо его сейчас превосходило Пространство, мыслимое человеком,
А мысль его, лишенная оков, космическому ви́денью ближайшей стала:
Вселенский свет объял его глаза,
185. Сквозь мозг и сердце золотой поток излился,
И в члены тела смертного божественная Сила низошла
Потоком из морей Блаженства вечных;
Он ощутил несказанную радость от этого пришествия.
Всеведущим Экстазом привлечённый,
190. Осознающий свой Источник тайный, всемогущий,
Живущий центр Безграничья этого
Расширился, чтоб равным стать со всем окружьем мира, —
Так Ашвапати развернулся к своей судьбе духовной.
Исчезли под его ногами вершины всей земной природы,
195. Как будто некие картины, оставленные на холсте нестойкого эфира,
В чьём колебании далеком, затухая, теряются они —
Взобрался выше он, чтоб встретить Беспредельность.
Океаническая тишь Недвижного взирала за его подъемом:
Был он стрелою, через вечность пущенной
200. Внезапно из тугого лука Времени,
Лучом, что возвращается к родительскому солнцу.
Противник этого движения к свободе —
Дракон Неосознания черный – размахивал своим хвостом,
Бичуя силой дремлющее Бесконечье
205. В затмениях глубоких некой формы:
Пред Ашвапати лежала Смерть, похожая на те врата, что в сон ведут.
Нацеленный лишь на Блаженство чистое
И алчущий добыть лишь Бога,
Взбирался он к Нему, пылая конусом огня.
210. Освобожденье божие такое дается лишь немногим и нечасто.
Один средь многих тысяч, прежде незатронутых
И поглощенных только внешним планом мира,
Был избран тайным Оком очевидца,
И указующий перст Света лишь его ведет
215. Сквозь безграничия души, не нанесенные на карту.
Паломник он предвечной Истины,
И нам не охватить его безмерный ум;
Ушел от голосов он ограниченного царства,
Покинув однопутную во Времени дорогу бренной жизни.
220. Ступает он в преддвериях Незримого,
В пределах молчаливых обширнейшего плана
Или старается услышать, следуя Советчику бесплотному,
Клич одинокий в безграничной пустоте.
Глубокий рокот космоса стихает,
225. Он остается в тишине, которая царила до рождения мира,
С душою, обнаженной пред Единым, который существует вечно.
Вдали от безудержного влечения к предметам сотворенным
Мысль и её кумиры тёмные тотчас же исчезают,
Шаблоны для творенья форм и личностей не существуют:
230. Здесь Ширь невыразимая осознает его, как самоё себя.
Земли предвестник одинокий, идущей к Богу,
Он путешествует, чтоб встретить то, что невозможно передать словами,
Ступает он средь символов, еще не сформированных явлений, наблюдаемых
Закрытыми глазами молчаливых Нерожденных,
235. Прислушиваясь к эху одиноких своих шагов
В дворах извечных Уединенности божественной.
Остановившееся время наполнено невыразимым Чудом.
Его дух смешивается с сердцем вечности
И на себе несет безмолвье Бесконечья.

240. С божественном уходом от бренных мыслей,
В поступке необычном виденья души
Тянулось существо его в непроторённые высоты,
Отбросив одеяние своё людское.
Взрастало существо; чтоб встретить Ашвапати чистым и открытым,
245. Вниз Нисхождение могучие отправилось. Мощь, Пламя,
Красота, бессмертными глазами видимые лишь наполовину,
Неистовый Экстаз, внушающая ужас Сладость
Окутали его своими колоссальными крылами,
Проникли внутрь нервов, сердца, мозга,
250. Затрепетавших, ослабевших от Явления этого:
От хватки незнакомой содрогнулось всё естество его.
В момент, который короче смерти, но длиннее Времени,
Какой-то Силой, которая безжалостней Любви, счастливей Рая,
Беспрекословно взятое в божественные руки,
255. Влекомое неистовым блаженством и понуждаемое им,
Потоком ураганным силы и восторга
Гонимое в немыслимые глуби
И возносимое в безмерные высоты,
Оно из лап смертельных Смерти было вырвано
260. И изменению беспредельному подвергнуто.
Всеведущий, который знает всё, не глядя и не рассуждая,
Не поддающийся познанью Всемогущий,
Мистическая Форма, которая миры в себе способна содержать,
В обитель страстную свою вмиг превратила душу Ашвапати,
265. Чтоб поиск одиночества его привел
К значениям объятья Бога.
И, вот, когда вневременное Око свело на нет часы,
Тем самым упраздняя деятеля вместе с действом,
Его дух широко и абсолютно безупречно заблистал:
270. Стал разум пробудившийся его чистою грифельной доской,
Поверх которой мог писать сам Бог — Всемирный и Единственный.
Всё то, что угнетает наше падшее сознанье,
Было оставлено, как груз забытый:
При этом пламя, что казалось телом бога,
275. Все ограниченные образы из прошлого спокойно поглотило,
Для жития обширное оставив место «я» новому.
Прикосновение Вечности разрушило шаблоны чувств.
Всем его телом овладела неземная сила,
Гигантская работа оголила оболочки тела, скрытые от глаз,
280. Энергии вмешались необычные, и мощные, невидимые глазу руки
Мгновенно открутили тройную цепь ума и отпустили на свободу
Всю широту небесную вниманья Божества.
Как с помощью одежды достигают образа её владельца,
Так с помощью материальных форм достигли Абсолюта скрытого
285. Космическое чувство Ашвапати и трансцендентный взгляд его.
Сильнее и возвышеннее стали эти инструменты.
Своя увеличительная линза пропала у иллюзии;
Как только из её слабеющей руки мерило это выпало,
Мельчайшим стало то, что принимало угрожающий размер.
290. Распался узкий обруч, которым эго ограничивало дух;
В открывшихся пред ним пространствах «я» громадных
Тело его сейчас казалось лишь личиной переходной,
А ум – крыльцом наружным какого-то бессмертного жильца,
Крыльцом, раскрашенным бесчисленными фресками:
295. Дух Ашвапати ощутил сверхчеловека дуновенье.
Лишенное свободы божество прорвало огражденье колдовское.
Обрушились как будто бы под грохот грома и рокот моря
Глубокие барьеры, что стояли на пути невероятного исхода.
Так неизменно существующие вместе с этим миром
300. Конец и цикл жизни у любой надежды и труда любого,
Вобравшие неумолимо внутрь себя и мысли, и дела,
Все жестко закрепленные ограничения,
Изгладились под поступью того, кто воплотился в Ашвапати.
Покров зловещий сверху и бездонный склеп внизу,
305. Между которыми веками мечутся и жизнь, и мысль,
Неясные, внушающие страх границы которых пересекать еще запрещено,
Страж темноты, немой и грозный,
Который властью наделен держать бескрылый дух
В пределах лишь Неведенья, Ума людского, —
310. Они, не защищающие больше двойственную вечность,
Исчезли, аннулируя свою чудовищную роль:
Немедленно фигура круга тщетного, замкнувшего творение земное,
Фигура, расширяющая ноль, утратила гигантский свой изгиб.
Все старые несокрушимые запреты сняты были:
315. Побеждена была земля, отменено Природы правило отжившее;
Питоньи кольца её Закона, ограничительного для людей,
Сдержать не в состоянии были стремительно поднявшегося Бога:
Упразднены были сценарии Судьбы.
Не стало больше малого творения, которого преследовала смерть,
320. Ни хрупкой формы существа, оберегаемого от Безграничья,
Которое всё растворяет в самом себе.
Сильнейшие удары сердца мира, что затаилось в глубине его,
Как будто молотом взломали узкие плотины,
Хранившие нас в безопасности от сил вселенной.
325. Душа и космос встретились лицом к лицу, как силы равные.
Неограниченное существо в неизмеримом Времени
Наполнило Природу бесконечностью;
Диапазон неограниченных и титанических возможностей увидел он в себе тотчас.

Открылось всё теперь всевидящему оку Ашвапати.
330. Природа тайная, с которой сняли всю её защиту,
Внушавшая когда-то опасенья в страшном полумраке,
Застигнутая им в своем уединении полном,
Лежала неприкрытой перед пылающим сверканием его воли.
В палатах призрачных, залитых странным солнцем
335. И открываемых с трудом таинственными скрытыми ключами,
Её рискованные тайны и замаскированные Силы
Признали полностью пришествие Ума, овладевающего ими,
И покорились человеческому взгляду.
Неисчислимая в своих волшебных формах,
340. Непобедимая и быстрая во всех делах,
Природы сила тайная, присущая мирам великим,
Что возвышаются над полем действий нашим бедным ограниченным,
И привилегия оккультная полубогов,
И безошибочная форма мощи Её тайных знаков,
345. Её рисунков той геометральной силы,
Потенций Её божьего, наполненного чудом промысла, —
Внимания добивались Силы, вскормленной землею.
Сознательной Природы животворный механизм
Вооружил до этого не проявлявшимся сверканием чуда
350. Пророческую страсть предвидения Ума,
Молниеносную открытость свободной силы и независимой души.
Что ранее считалось невозможным, отныне стать могло
Возможного естественною ветвью,
Владением новым высочайшей нормы.
355. Всесильный оккультист в Пространстве воздвигает
Мир этот внешний, видимый, который в заблужденье вводит чувство;
Он нити тайные сознания сплетает,
И для энергии своей, лишенной формы, сооружает он тела;
Создал уже Он из пустого и аморфного Безбрежья
360. Чарующее волшебство материальных изваяний,
Магию цифры и расчетов, способных саморазвиваться,
Те жесткие, противоречащие смыслу связи, которые никто не может отменить,
Тот самый спутанный клубок невидимых законов;
Все правила надежные его, все скрытые процессы
365. Его неизъяснимого творенья безукоризненно реализуют там,
Где каждая ошибка наша возделывает мертвые структуры знания
Во славу яркого активного невежества.
По прихоти своей таинственной, далекой от Создателя законов,
Природа также полновластно, как и Он, возделывает пастбища свои
370. И проявляет волю, которая неясные просторы образует,
Тем самым делая конечное из бесконечности Творца;
Она в своем чудачестве старается порядок также навести,
Поскольку опрометчивая гордость её пойти на риск решила,
Чтоб превзойти космические тайны скрытого Создателя.
375. Стремительная поступь блистательной фантазии Природы,
Благодаря которой чудеса взрастают как цветы,
Всегда вернее разума, искуснее любого механизма,
Быстрее крыльев воображения людского.
Она преобразует всё вокруг словом и мыслью,
380. Материю любую покоряя волшебной палочкою Разума.
Разум — посредник между богом и землей.
Весь труд Природы могут отменить энергии его:
Он может приостановить и изменить закон земли реальный.
Сломав вгоняющую в сон печать земной привычки,
385. Он может разорвать Материи стальную хватку;
К разгневанному пристальному взгляду Смерти безразличный,
Он может обессмертить труд короткого момента:
Простое указание разумной силы,
Случайное воздействие согласия легкого его
390. Освободить способно спящую Энергию, которая заключена
Внутри покоев его мистического транса.
Сон тела разум делает оружием могучим,
Остановиться заставляет он дыхание, биенье сердца,
Пока незримое не найдено и невозможное не сделано ещё;
395. Передает он мысль без всяких внешних средств и слов.
Он изменяет события любые своей безмолвной волей,
Воздействует на расстоянии, ничем не прикасаясь ни к чему.
Он может высветить взором пророческим
Жизнь эту низкорослую, Невежество громадное,
400. А в теле нашем пробудить и демона, и бога,
Вызвать вакхический восторг и возбудить Неистовство,
Всесильного с Всеведущим призвать,
Восстановить забытое внутри любого человека Всемогущество.
Сиятельный владыка на плане своем собственном —
405. Царем быть может разум и в этом косном царстве:
Логическая схема его полубожественного замысла
Через короткое мгновение приносит
Творенья неожиданные действия, не достигавшиеся прежде
Необычайным подсознательным умением Материи.
410. Всё – чудо здесь и может чудом измениться.
Таков тайный хребет могущества Природы.
В краю великих нематериальных планов,
В царствах неограниченного триумфа силы,
Где Разум – хозяин и обличье жизни,
415. И замыслы свои душа осуществляет собственною силой,
Природа медитирует над словом Господа и смотрит
На невидимые связи, которые соединяют разлучённые поля вселенной.
Для посвященного — того, кто соблюдает её законы,
Несет Она оттуда свет своих непостижимых царств:
420. У ног его здесь распростерся мир,
И его разум больше не ввергнут в матрицу Материи,
Через границы этих царств струит вселенская Природа
Потоком величайшей силы течения магические эти
И формулы огромной важности журчания течений тех,
425. Пока и небеса, и ад не станут поставлять на землю свои богатства,
Пока рабыней смертной воли не станет вся вселенная.
Посредница богов сокрытых, безымянных,
Которые своей потусторонней волей воздействуют на человеческую жизнь, —
Природа, имитируя решения Всемирного Волшебника,
430. Сама изобретает рамки, чтобы самоограничить свою свободу воли,
И сочиняет для своих магических причуд связующее основание.
Миры все делает она партнерами своих деяний,
Сообщниками своего могучего насилия,
Своих прыжков бесстрашных в невозможное:
435. Из каждого источника она взяла присущие ему, искусно созданные средства.
Она притягивает из союза планов, который был свободно и с любовью создан,
Все элементы для проявленья силы своего творения:
Необычайное плетение непредсказуемого знания,
Собрание искусств божественных изобретений
440. Она смешала вместе, чтобы сделать нереальное реальным
Иль просто угнетенную реальность освободить:
На острове своём неогороженном, чудесном, как у волшебницы Цирцеи,
Где вперемешку всё, она пасёт свои оккультные могущества;
Искусство помнить Бесконечности любое мастерство,
445. Отсеянных капризов подсознания потоки,
Пометки магии, принадлежащей подсознательному плану,
Свобода суверенной Истины, не связанной законом,
Мысли, что были рождены в мире самих Бессмертных,
Пророчества, что вспыхивают над святыней,
450. Предупредительные знаки от гласа сверхъестественного внутреннего
И проблески молниеносного предвидения,
И откровенья внутреннему слуху,
И абсолютные и мощные вмешательства внезапные —
Необъяснимые деянья Сверхсознания
455. Соткали паутину гармоничную чудес
И призрачную технику искусства колоссального Природы.
Причудливое царство это попало под вниманье Ашвапати.
Природа больше любит тех, кто стойко противостоит её воздействиям:
Свои огромные владения и знание свое, и силу
460. Она отдала, подчиняясь, с неохотным восхищеньем;
Она саму себя отдала ради восторга, ради пользы.
Освобожденная от странствий по колеям глубоким,
Она вновь обрела те истинные цели, ради которых была создана когда-то:
Природа повернула против зла, которому когда-то помогла,
465. Гнев машинерии своей, свои невидимые средства подавления;
Свои опасные причуды и силу своевольную свою
Она отдала целиком служению душе
И руководству духовной воли.
Так деспот более великий усмирил Природы деспотию.
470. В защитной цитадели собственного «я», врасплох застигнутая этой волей
И побежденная нежданным собственным царем,
Отдавшая свой долг и искупившая его своим служением,
Природа отступила, в экстазе победителю предавшись.
Пришлось открыть ей герметично запечатанную мудрость
475. И предъявить фрагменты тайны всемогущества.

Сила оккультная – Природа — является хозяйкою границы.
Как страж порога между Запредельем и Землей,
Она распределяет по каналам энергию от вспышек Бога
И прорезает сквозь перспективы взгляда интуиции
480. Мерцающих открытий длинный путь.
Миры Неведомого чудного лежали рядом,
А за Природой этой невыразимое Присутствие стояло:
Царство её приобрело влияния мистические их,
К её ногам их силы львиные припали;
485. Там, за дверями тех неведомых миров спит будущее человека.
На всем пути души зияли адские провалы,
Но провидение божественное звало её к горним высям:
Полёт рисковый Мысли и бесконечное движение вверх
Без устали пленяли исследовательский ум,
490. А очарованное ухо искушали бесчисленные голоса;
Тысячи образов вдруг приходили и исчезали навсегда.
Таким был край передний Бога здания, тянувшегося ввысь на сотни этажей,
Таким начало было того наполовину скрытого Незримого:
Крыльцо волшебное мерцающего входа,
495. Что трепетало в полумраке потайного Света,
И двор мистического перекрестка всех миров,
И на фасаде удивительного дома – балкон.
Над ним свет испускали необъятностей высоты;
Из Безграничия выглядывало всё Неведомое человеку:
500. Оно там поселилось на острие остановившегося Времени,
Поглядывая вниз из постоянного и вечного Сейчас.
Это Неведомого тени отражают рождение богов,
Его тела нам говорят о Бестелесном,
А лбы его сверкают Сверхдушою,
505. Все его формы воплощают Непостижимое само,
Его глаза мечтают о Невыразимом,
А его лица в вечность пристально глядят.
Жизнь изучала в Ашвапати план задний, подсознательный, огромный;
К невидимым Просторам планы малые передние раскрылись:
510. Водовороты жизни обнажились, вдали же воссияли трансцендентности её
В прозрачностью наполненном свечении.

Понятным стало построение огромное, в котором
Ограниченное вещество наших материальных жизней
Является всего лишь кистью внешней, лишь широкой бахромою.
515. Эта вселенная, что взорам нашим явлена, чьи образы скрывают тайны,
Исчезнувшие ныне в свете сверхсознательном,
Своим светящимся ярчайшим шрифтом начертала посланье ясное:
Карта условных тонких знаков немыслимых значений
Была повешена на стену глубоко внутри ума.
520. Преобразуя мира образы конкретные
Сиянием своим в многозначительные знаки,
Она явила интуиции истолкователя
Своё отображенье вечно существующей Мистерии.
Влекомые и вниз, и вверх меж полюсами жизни,
525. Все царства разного по уровню Закона,
Выныривали друг за другом из Вечности во Время,
Затем нарадовавшись гордостью обширного ума,
Обогатившись приключением, восторгом жизни,
Упаковавшись красотою образов Материи и красотой Её оттенков,
530. Из Времени они обратно устремлялись в неумирающее «Я»,
Взбираясь вверх по лестнице златой, несущей душу ввысь
И нитями алмазными связующей все Духа крайности.
В падении том от одного сознания к другому
Каждое царство опиралось на подсознания оккультную энергию,
535. Основу нужного для этого Неведения, которое само является
Архисоздателем пределов, внутри которых и живет.
Во взлете том от одного сознания к другому
Каждое царство шло к Тому, кто породил его,
К источнику всего, чем было оно некогда,
540. К пристанищу всего, чем может еще стать оно.
Диапазон органный, широчайший тех деяний Вечного,
Деяний, подвигающих к вершине, что лежит в Покое безграничном,
Шаги чудесного движенья, явленные многолико,
Как предначертанные стадии эволюционного Пути,
545. Мерила высоты, подъема той взрастающей души —
Они существованию раскрыли его замысел великий
И, будучи связующим звеном между паденьями и взлетами,
Объединили противоположности, скрепленные союзом брачным, скрытым,
И зафиксировали связь Невыразимого с его творением.
550. Последний высший мир стал виден там, где все миры встречаются друг с другом;
Во вспыхнувшем луче его, в котором не было ни Сна, ни Ночи,
Свет пробудился высшей Троицы – Сат-Чит-Ананды.
Всё то, что ищут, в нём сейчас открылось.
Мир тот освободил конечное в безмерности,
555. Возвысил в свои собственные вечности.
И Несознание нашло в себе сердце сознания,
Чувства и мысли, бредущие в Неведении наощупь,
С неистовою страстью сразу ухватились за тело Истины,
Рожденная в безмолвиях Материи, божественная музыка
560. Мгновенно извлекла и обнажила из непостижимости Невыразимого
Тот замысел, что содержался в нём, но быть озвученным не мог;
Ритм совершенный, о котором только изредка мечтают,
Принес ответ изголодавшейся потребности израненной земли,
Раскалывая ночь, которая сокрыла Неизвестное,
565. И принося земле её забытую, потерянную душу.
Великое решение закрыло долгий путь в тупик,
Который останавливал стремление к высотам смертного создания.
Всепримиряющая Мудрость глянула на жизнь;
Она собрала все стремящиеся ввысь полутона ума,
570. Смущенный, озадаченный припев людских надежд
И сделала из них счастливый благозвучный зов;
Она подняла из подземелья боли
Бессвязный шепот наших жизней
И отыскала в нем безграничный величайший смысл.
575. Могучее единство – её навечно выбранная тема.
Она поймала слабые разрозненные возгласы души,
С трудом читаемые между строк негибкой косной мысли
Иль слышимые как бормотания бессвязные во сне
И в состояния апатии, среди дремоты на груди у Матери;
580. Она сгруппировала золотые звенья, утерянные в бормотании этом
И показала их божие единство им самим,
Спасая от ошибки, разрушающей единство «я» с Всевышним,
Таинственный духовный зов во всём, что существует.
Огонь всегда пылающего Откровения
585. И Гласа вечного бессмертность, и абсолютность Света –
Вот, именно они и вдохновили все великие Писания,
Которые с усердием глубоким стремились выразить Единого.
Там больше не было вражды меж истиной и истиной;
Та бесконечная глава различий между ними,
590. Что в свете пересказана была всеведущим Писцом,
Вела через различие к единству,
Ума извилин поиск утерял налёт сомнения,
Ведомый к своему концу речью всевидящей,
Что облачает мысль исходную и верную
595. В законченность финальной фразы:
Там Времени склоненье и спряженье были
Едины с синтаксисом и со стилем Идентичности.
Победы песнь взрастала из задумчивых глубин;
Экстазам Триединого был посвящен звенящий гимн,
600. Блаженству Вечного – мольба мгновений.
Подобно строфам из вселенской оды,
Гармоний восходящих иерархия,
Наполненная гласами и ликами,
В божественном крещендо устремлялась
605. Из бездн Материи к вершинам Духа.
Там, в небесах сияли постоянством Бессмертного поместья
И праздных времяпровождений с вечностью палаты светлые,
И колоссальные, огромной важности врата Единственного.
Сквозь череду морей «я» Ашвапати
610. Проглядывали страны вечные Единого.
Там, пребывая в чудесах, Сознание развернуло перед ним
И цель глубокую, и ход развития, и нормы, не стесненные оковами —
Великие знакомые дороги обширнейшей Природы.
Освободившись от тенёт земного чувства,
615. Мельком взглянул он на материки могущества, лежащие в покое;
Страна родная красоты, сокрытая от глаза человека,
Едва заметная сначала сквозь веки чуть открытые к мерцаньям чуда,
Нежданно удивила счастья виде́ньем.
Здесь солнечные сферы знания и лунные — блаженства
620. Распростирались в исступлённом восторге шири
Гораздо дальше сферы обитания обычного людского тела.
Он смог войти туда и там побыть недолго.
Как мореплаватель, плывущий по маршрутам неизведанным,
Который путешествует через громаднейшие царства,
625. Встречая на пути незримую опасность Неизвестного,
Прорвался он в другое Время и Пространство.